Пять разбитых сердец - Страница 58

– Полное освобождение от оков не считается?

– Не-а.

– Могу, между прочим, уйти, и будешь ты тут дальше сидеть… одна.

– Ну Ни-и-ир, – состроив жалобную мордашку, протянула фея.

Мужчина преувеличенно тяжело вздохнул и, чмокнув девушку в кончик носа, сказал:

– Стоит оставить без присмотра, как тебя уже и торговаться научили. Если мне все-таки придет в голову ознакомиться с твоей меткой, цветочек, напомни потом, чтобы я тщательнее следил, с кем ты общаешься! – Адель открыла рот, намереваясь съязвить в ответ, но он не дал ей произнести ни слова. – Шшш! Помолчи, малыш. Нам же не нужна ссора. Да? Если хочешь, взамен на твое хорошее поведение я предельно честно отвечу на два любых вопроса!

– Три! – мгновенно отреагировала фея.

– Три так три! – хитро улыбнулся Нир, щелкая затворами. – Ты только подумай хорошенько, прежде чем их задавать.

Нир выпрямился и за руку сдернул девушку с кресла – не резко, но настойчиво. Она чуть покачнулась, но устояла. Стоило Аде подняться с пыточного сооружения, как пропало ощущение леденящего холода, а вместе с ним исчезли и пятна на полу, и цепи, свисавшие с потолка, и прочие устрашающие атрибуты интерьера. В комнате остались неизменными только кресло, стеллаж и стол, с которого испарились все жуткого вида инструменты. А на дальней от девушки стене обнаружилась дверь, очевидно ведущая наружу. Но не успела фея сделать шаг в ее сторону, как раздался грохот и с потолка рухнул пласт штукатурки.

– Что это? – невольно прижавшись к своему спутнику, спросила Адель.

– Твой поклонник чешуйчатый! – скривился Нир, придержав ее за плечи. – Наверняка уже полпоместья перерыл. Идиот целеустремленный. Крови, что ли, с него нацедить на эликсиры в качестве компенсации? О! Совсем забыл! – Темный вытащил из-за отворота рукава свиток, бросил его на пустой стол и потянул девушку за собой к выходу. – Пора! Ты, главное, ничего не бойся! – добавил он и распахнул дверь.

– А дракон?

– А что – дракон? Улетит, что ему тут делать-то?

– Так-ссс, – со свистом выдохнул дракон и брезгливо почесал когтем бок, соскребая с золотой чешуи налипшую пыль. От этого движения обломки кресла, на которых распласталась нижняя часть ящера, жалобно заскрипели, а цепь, пленившая верхнюю лапу, обиженно звякнула. Дернув шеей, Арэт без труда сорвал с нее давящий ошейник и снова вздохнул. – Докопался, что называется… до исстины.

После узкой трубы, в которой едва не застряло его хоть и скользкое, но мощное тело, дракон чувствовал себя почти комфортно. Свет факелов причудливо отражался от чешуи, украшая стены множеством золотистых отблесков, когти задней лапы мерно постукивали по каменному полу, хвост недовольно разметал завалы штукатурки, а частично разрушенный потолок нависал над головой, недвусмысленно угрожая украсить снежно-белую гриву кусками отслоившейся краски. Поерзав немного, Арэт поудобней устроился на жестком сиденье, лежащем поверх сломанных металлических ножек, спинки и раздавленного подлокотника. Второй, чудом уцелев, теперь служил опорой для правой лапы ящера, а еще точилкой для его острых когтей. Раздраженно махнув хвостом и дернув левой конечностью, дракон вместе с куском потолка вырвал приставучую цепь, которая тяжелым браслетом повисла на его запястье.

Вот так обычно и происходит: когда за чем-то долго гоняешься, оно вдруг ни с того ни с сего само начинает гоняться за тобой. Перерыв половину двора, Арэт попал в подземелье, умилился его размерам и принялся искать хоть какой-то намек на присутствие феи. Нашел! Но комната со слабым ароматом девушки благополучно «улизнула» от него, решив поиграть в прятки среди подозрительно широких туннелей. А когда он вдоволь набегался, пытаясь ее догнать, она сама его настигла, позволив ему благополучно рухнуть в трубу, развалить скудный интерьер и осесть в груде обломков, все еще хранящих запах пропавшей девушки.

Кресло, повидавшее за свою бытность и людей, и троллей, и даже пьяных в стельку гоблинов, пало смертью храбрых под весом Золотого дракона. Но менять форму тот не спешил. Конечно, в этом странном помещении человек чувствовал бы себя гораздо комфортнее ящера, но Арэту не хотелось терять и сотой доли драконьего чутья, которое значительно ослабевало в людском обличье. Стены комнаты-ловушки были просто пропитаны магией. Очень странной магией, которая, словно губка, поглощала чужие чары и не пропускала сквозь себя даже отголосков следящего заклинания. Сомнений не было – именно здесь и находилась Адель, пока он ее искал. Вот только куда она опять исчезла?

Ящер неловко повернулся, увязнув когтями задней лапы в свалившихся со стены цепях, и, задумчиво прищурив синие глаза, посмотрел на стол, отлетевший при его приземлении в дальний угол.

– Убил бы создателя этого интерьера! – пробормотал Арэт, с кровожадным выражением на морде разглядывая инструменты мясника, рассыпавшиеся по полу. – А это что? – нахмурился он, приметив среди железок свернутый в трубочку лист бумаги. – Ну-ка, ну-ка… – Махнув длинным хвостом, дракон подтолкнул к себе послание и, принюхавшись, оскалился в предвкушении.

Разворачивать свиток лапой было неудобно. Поэтому он задействовал врожденную способность – управлять потоками воздуха. Без применения драконьей магии этого хватило лишь на то, чтоб распрямить лист, припечатав его к плитам пола. Впрочем, большего Арэту и не требовалось.

Послание выглядело специфически, а еще оно было сходно по содержанию и форме с тем, что он получил недавно от Адель. Вернее, не от нее, а от кого-то, кто воспользовался подаренной фее лентой без ведома хозяйки. Во всяком случае, именно так сказала фея, наотрез отказавшись брать ответственность за нарисованную на листе фигу. И вот теперь таинственный художник снова решил порадовать ящера своим творчеством. Не узнать руку «мастера» дракон не мог. На листе красовалась небрежно набросанная карта со стрелками, блуждающими среди схематичных лесов и полей. Все они в конечном итоге указывали на изображение небольшого домика на курьих ножках с крупной надписью сверху: «Эрашева бабушка». Дракон хмыкнул, оценив юмор, а картинка, продержавшись где-то с минуту, поплыла, словно намокшие чернила, и постепенно сменилась словами, написанными подозрительно знакомым почерком.